10 7 мая, 2014, среда КУЛЬТУРА «Мировой рекорд по пируэтам никого не согреет» Он, солист Театра балета Бориса Эйфмана, прославленный исполнитель ведущих партий в спектаклях «Чайковский», «Карамазовы», «Красная Жизель», лауреат всевозможных театральных премий, включая «Золотую маску», танцевальную карьеру завершил в сорок лет. А после признавался: «Когда я сижу в зале, у меня внутри всё переворачивается: я должен быть там! Но всему своё время…» Теперь Альберт Евгеньевич занимается отбором будущих воспитанников Академии танца Бориса Эйфмана, для чего разъезжает по городам и весям в поисках одарённых детей. Мы встретились с ним на фестивале детско-юношеского художественного творчества «Тихвинский Лель». – Альберт Евгеньевич, раньше, при советской власти, в регионы выезжали большие комиссии. Теперь вы едете в одиночку. Я понимаю: и один в поле воин, но… – А что делать? Сложившуюся систему отбора благополучно похоронили. А ведь благодаря ей мы имеем Алтынай Асылмуратову, Фаруха Рузиматова – я могу долго перечислять имена звёзд российского балета, тех, кого отобрали в регионах. Рузиматова нашли в Таджикистане, Асылмуратову – в Казахстане. Комиссии разъезжали по стране на государственные деньги. Я езжу по конкурсам, они приглашают и берут на себя расходы. ФОТО АЛЕКСЕЯ ЛОЩИЛОВА Народный артист России Альберт Галичанин с сожалением констатирует, что сейчас артист балета – «обыкновенная» профессия Альберт Галичанин знает по себе: танец – это очень тяжёлый труд. Но благородный – Что скажете о юных тихвинских танцовщиках и танцовщицах? – Тихвин – кладезь талантов. В других регионах иногда видишь такую безграмотную работу хореографов и педагогов, что удивляешься: «Как же можно так с детьми?!» А здесь думаешь: «Как же детям повезло!» Тихвинские детские танцевальные коллективы очень высокого уровня. Не каждый крупный город имеет такие. Но главное, я не знаю аналогов тому, чтобы в одном небольшом городе было два коллектива, которые украсили бы любой регион России. – Значит, Россия по-прежнему будет прирастать провинцией? – Она уже прирастает! Все самые лучшие наши танцевальные коллективы – провинциальные. – Чем это можно объяснить? – В провинции работают энтузиасты. – Вы производите отбор детей для поступления в Академию танца Бориса Эйфмана. Я понимаю, что Борис Яковлевич доверяет вам отбор, но всегда ли ваши с ним взгляды совпадают? – Не всегда. И это нормально. Но, знаете, как бывает: ты отберёшь ребёнка, а потом появляется другой, с лучшими данными. Это, наверное, тот самый случай, про который говорят: лучшее враг хорошего. – Что такое «данные»? – Природные данные: мягкость сухожилий, растяжка, выворотность ног. – Профессиональная подготовка, полученная ребёнком в хореографической студии, имеет значение? – Любая профподготовка усиливает данные. Педагоги же и занимаются развитием природных данных своих воспитанников. Я оцениваю данные, перспективу их развития. Мне важно, есть ли у ребёнка «гвозди в глазах». – Что?! – Есть такое выражение: гвозди в глазах. – Может, огонь? – Нет, не огонь. Огонь – это темперамент, это желание. А должна быть ещё и воля! Волевой взгляд – как гвоздь: «Я сделаю это!» К сожалению, волевые качества при отборе проверить невозможно. – Ошибиться не боитесь? Кого-то недооценить? – Ужасно боюсь! Я понимаю: на мне очень большая ответственность. – Когда из пяти человек вы отбираете в лучшем случае одного, остальных не жалко? ФОТО СТАСА ЛЕВШИНА – Жалко. Мне всех жалко. Но, знаете, лучше Театр Эйфмана до сих пор очень мало танцует в России. Аренда везде жутчайшая! Театр очень дорого стоит, многие города не могут себе позволить его купить. Исключение – богатые регионы, такие как Ханты-Мансийск, например. пусть сейчас дети поплачут, а то ведь моя жалость потом может вылиться в настоящую трагедию. – Из любого профессионального учебного заведения бывают отсевы. И хотя Академия танца Бориса Эйфмана существует меньше года, наверняка уже кого-то из ребятишек отчислили, кто-то сам ушёл. Какие основные причины отсева? – Дети маленькие (в академию мы принимаем с семи лет), не все выдерживают нагрузки. Данные можно развить, но если нет жажды победы, тут уже ничем не поможешь. – Чем отличается Академия танца Бориса Эйфмана от других хореографических учебных заведений? – Мы пытаемся объять все виды танцевального искусства. У нас в учебную программу помимо классического танца, характерного, исторического, включены бальный танец, модерн, стрит-данс, хипхоп, а ещё – гимнастика, акробатика, актёрское мастерство. Ну и, естественно, в ней присутствуют общеобразовательные предметы. – Есть уверенность, что правильной дорогой идёте, товарищи? – Пока делать какие-то выводы сложно. Я не сомневаюсь в необходимости каждой из перечисленных дисциплин, разве что в их дозировке. Акробатика для малышей семи лет полезна и продуктивна – ребята чудеса вытворяют, а вот для одиннадцатилетних – в меньшей степени. Поздновато. В общем тут нужно добавить, там убавить. Я вам скажу, какая сейчас основная проблема не только и не столько нашей академии, а вообще, – это педагоги среднего поколения, вернее, их малая численность. Практически везде преподают либо педагоги старшего поколения, либо очень молодые. Танцовщики и танцовщицы же моего поколения, которые могли бы учить и научить, уехали на Запад. – Если не секрет, почему вы остались? – На Запад люди уехали от плохой жизни. А у меня всё было хорошо. Во-первых, я и жил-то больше за границей – постоянные гастроли. Я много зарабатывал. Я имел всё, что хотел. Зачем мне было куда-то уезжать? В перестроечные времена, когда все балетные коллективы кормили зрителей «Жизелью» и «Лебединым озером» (я обожаю эти балеты!), появилась новая, современная, неожиданная хореография, да ещё какая! Театр Бориса Эфмана очень скоро стал известен и необычайно востребован в мире. Но не в России! Конечно, мне немножко обидно, что я – народный артист России, а меня мало знают в родной стране. Да и как могли узнать, если в России я танцевал три-четыре спектакля в сезон: два-три в Петербурге, один – в Москве, и всё. Ладно я, хореографов такого уровня, как Эйфман, сейчас больше нет! – Сейчас за некоторыми театрами балета потянулся шлейф криминальных историй. Не из детства ли эта беда? Танцовщики часто рассказывают, как в хореографическом училище да и после, в театре, завистливые одноклассники или коллеги тапочки за батарею прятали, в пуанты битое стекло насыпали… – Ну, это в большей степени театральные легенды. Бывает, что крючки у пачки срежут, костюм испачкают. Настроение перед выходом на сцену испортят. Но чтобы битое стекло – это уж слишком. Мелкие пакости – такое случается. А где нет? – И вас это не обошло стороной? – Нет, конечно. – Но я же не только у него работал, до театра Эйфмана у меня было три театра. Когда приходишь в театр и начинаешь танцевать ведущие партии, ты должен понимать: у кого-то взяли – тебе отдали, и, разумеется, тот, у кого взяли, не будет от этого в восторге. Единственное, чем в этом плане театр Эйфмана отличается от других, и все это знают: сколько ни интригуй – ничего не добьёшься. – Ходят разговоры и о допингах в балете… – Самый лучший допинг – урок классики! Без него никуда! Нагрузка артиста балета выверена, нам не надо «выше быстрее, сильнее». Важно не что, а как. Ты можешь навертеть 20 пируэтов, ну и что? А можешь три, но так, что зал ахнет. Можешь мировой рекорд поставить по пируэтам, и никого это не согреет. – Престиж вашей профессии падает? – К сожалению. Уже нет прежнего пиетета перед танцовщицами и танцовщиками. Сейчас это обыкновенная профессия, правда, в каких-то случаях высокооплачиваемая. Но в России можно заработать намного больше, даже особо не напрягаясь. А танец – это очень тяжёлый труд. Но благородный. – Вы когда-то мне говорили, что у вас совершенно нет свободного времени, что вот, дескать, «закончу танцевать и тогда…». – Закончил танцевать – свободного времени стало ещё меньше. – Говорили, что собираетесь рыбалкой заняться… – Очень хотел! И хочу. Но кто будет зарабатывать?! Если бы мне приносили деньги домой, я бы занимался рыбалкой. Честное слово. Купить маленькую лодочку – до сих пор моя голубая мечта. Но сказать, что это цель, к которой я стремлюсь, не могу. – Какова же ваша цель? – Светлое будущее нашего российского балета, как бы это пафосно ни звучало, – вот эти замечательные мальчишки и девчонки, которых вы видите в фестивальном гала-концерте. – Борис Яковлевич говорил, что у него в театре ничего подобного нет. Беседовал Владимир Желтов, Тихвин – Петербург фестиваль Семь ног тринадцатого Dance open XIII Международный фестиваль балета Dance open сделал ставку на зарубежную современную авторскую хореографию. Интерес к таким работам у нашей публики огромен: интернет делает известными многие имена, но воочию ознакомиться с иностранными труппами сложно, поскольку гастроли бывают нечасто. Нынешний Dance open дал возможность познакомиться с тремя серьёзными коллективами из США, Франции и Нидерландов. мериканская труппа Complexions уже посещала Петербург. На сей раз её программа состояла из трёх одноактных балетов: «Луна над Юпитером» на музыку Сергея Рахманинова, Innervions на песни Стиви Уандера в постановке Дуайта Родена и «Возвращение» в постановке Джея Манна Джу. Хотя авторы были разные, их хореография слилась в единообразный поток, а потому представление показалось затянутым и скучноватым. Зато восхитили французы: «Балет Биаррица» со спектаклем известного хореографа Тьерри Маландена Magifique. Такого слова нет во французском, это производное от magique (волшебный) и magnifique (великолепный). Под стать названию и действо на сцене под фрагменты музыки Петра Чайковского из «Лебединого озера», «Спящей красавицы» и «Щелкунчика». Восемнадцать девушек и юношей в телесного цвета одеждах А лишены признаков пола, возраста, исторической и любой другой определённости. Они словно олицетворяют некую танцевальную субстанцию. Маланден показал хореографию самобытную, ничуть не ассоциирующуюся с классическими версиями Мариуса Петипа и Льва Иванова. Преклонение перед Чайковским не помешало Маландену сделать своё сочинение остроумным и комическим. Один из культовых хореографов Европы – 82-летний Ханс ван Манен – показал уникальную подборку своих балетов в исполнении труппы Национального балета Нидерландов. Программа под названием «Ханс ван Манен. Повелитель движения» включала пять опусов длительностью от 7 до 30 минут. Чётко выверенная, музыкальная хореография была очень чисто протанцована, и мастерство артистов получило высокую оценку петербуржцев. Масштабный гала-концерт (18 номеров!) включал опусы самых разных жанров – от классики и народного танца до новинок современной хореографии. Достоин похвалы и подбор звёздных исполнителей. По традиции фестиваль завершился в Этнографическом музее торжественным вручением премий в семи номинациях артистам, выбранным авторитетным жюри под председательством Ханса ван Манена. Вожделенный приз представляет собой хрустальную ножку – слепок с ноги Анны Павловой. Лариса Абызова, балетовед Реми Вортмейер из Национального балета Нидерландов покорил публику номером Joel на музыку Жака Оффенбаха в собственной постановке лауреаты Гран-при достался приме-балерине Национального балета Нидерландов Анне Цыганковой за участие в программе «Ханс ван Манен. Повелитель движения» и номер Delibes suite в хореографии Хосе Мартинеса на музыку Лео Делиба. Призы «Мисс Виртуозность» и «Мистер Виртуозность» завоевала пара из Большого театра Кристина Кретова и Семён Чудин за главные партии в гранд-па из балета «Синяя борода» Петра Шенка. Обладателями титулов «Мисс Выразительность» и «Мистер Выразительность» стали солистка Американского балетного театра Мисти Копленд за исполнение номера «Паганини» в хореографии Марсело Гомеса и премьер Мариинского театра Владимир Шкляров, сорвавший успех в «Классическом па-де-де» Чайковского – Баланчина. Лучшим дуэтом названы Джозеф Гатти из США и прима Королевского балета Великобритании Яна Саленко за дуэт купца и невольницы из балета «Корсар». Приз зрительских симпатий впервые разделили сразу два танцовщика-премьера: Йоэль Карреньо из Норвежского национального балета, станцевавший в па-де-де из балета «Эсмеральда», и Реми Вортмейер из Национального балета Нидерландов, показавший мировую премьеру номера Joel на музыку Жака Оффенбаха в собственной постановке.